Указатели: Хронологический Географический

Календарь: Январь Февраль Март Апрель Май

Источник: Дела народные, 21 (8) февраля 1918 года, №1

[Начало репортажа см. в газете "Дела народа" от 19 февраля 1918 года]

На Финляндском фронте.
На позиции.

Между Выборгом и ст. Кавантсари¹, расположенной на самой передовой линии антреаского фронта, сообщение поддерживается специальными поездами и паровозами экстренной связи.

На позиции меня сопровождает финн, переводчик и красногвардеец при штабе действующего под Антреа² отряда.

Мы должны ехать на паровозе. Добрых полчаса бегаем по железнодорожным путям Выборгской станции, пытливо всматриваясь в каждый встречный паровоз - не наш ли? Мой спутник неоднократно останавливается, вступая в беседы на незнакомом мне языке с товарищами красногвардейцами и чинами железнодорожной администрации.

Паровоза нет, как нет. Финн-переводчик беспомощно разводит руками, а лицо его выражает смущение:

- Знаете, товарищ, у нас еще не все тут налажено. Беспорядок большой. Надо еще несколько дней потерпеть, а там уже все пойдет по хорошему.

В ожидании лучших времен изыскиваем способ переправы в Кавантсари. Нам повезло. На пути стоит небольшой состав поезда, в котором отправляется на передовые позиции отряд выборгских красногвардейцев. Забираемся в вагон. Мой переводчик весьма выгодно для меня уяснил себе цель моей поездки и свою задачу при моей особе: он считает своим долгом переводить мне каждое слово из своих бесед с нашими случайными соседями по вагоне, рассказывать о радостях и печалях финской красной гвардии, об ее удачах, неудачах и текущей деятельности. Финн попался на редкость разговорчивый. Эта необычная среди финнов слабость вскоре объяснилась исповеданием моего спутника: он оказался православным.

В нашем вагоне разместилось человек 30 красногвардейцев. Их легко узнать по изобилию ярко-красных отличительных знаков, подвешенных положительно везде. Широкими красными лентами обвиты тралиционные меховые финские шапки, широкие красные перевязи на рукавах, красные кушаки и т. д. и т. д. вплоть до красных ленточек на винтовках. Красногвардейцы, в возрасте от 15 до 45, примерно, лет, заняты все одним и тем же делом - любовно возятся с винтовками.

Восстанавливая после многолетнего перерыва русской реакции свою военную историю, финны обоих враждующих лагерей - белогвардейцы и красногвардейцы - с поразительной любовью и добросовестностью относятся к изучению военного дела. В строю финны-красногвардейцы положительно священнодействуют. Их дисциплина напоминает собою прежнюю, дореволюционную дисциплину в русской армии. В разговоре с низшим начальником финн-красногвардеец держится почтительно, без тени фамильярности и вместе с тем, с чувством собственного достоинства.

Приказания начальника, как бы исполнение их ни было опасно, выполняются красногвардейцами беспрекословно, безропотно и с поразительным мужеством.

Мне указывали финнов преклонного возраста, исполнявших приказания взять неприятельский пулемет во время действия. Они шли под убийственным огнем, по открытому полю, гибли, но выполнили поручение.

В вагоне, по пути к передовым позициям, красногвардейцы, по-видимому, уже в сотый раз, разбирали, чистили, смазывали и снова собирали по частям свое оружие. Мой переводчик, улыбаясь, объясняет поведение своих товарищей:
- У нас очень любят свои винтовки.

Первая оставнока за Выборгом - ст. Тали³. Не доезжая ее, поездзамедляет ход и осторожным ползком пробирается по временному деревянному мосту, проложенному параллельно постоянному железному, взорванному белогвардейцами при отходе от Выборга.

Из воды незамерзающей горной реченки торчат огромные железные фермы и балки. Тут же на насыпи копошатся десятки рабочих, спешно восстанавливающих повреждения. Через несколько дней, при финской настойчивости и организации, мост будет вполне отремонтирован.

- Вот, мерзавцы, народное достояние уничтожают, - злобно бормочет переводчик. Замечание его, по-видимому, относится к противникам, разрушившим при своем отступлении целый ряд железнодорожных мостов.
- А разве вы не делаете того же самого? - осведомился я.
- Никогда! - решительно отвечает финн.

Любопытно, что разрушения, производимые белогвардейцами в моменты отступления по железнодорожным путям, имеют своим главнейшим объектом почти исключительно мосты. Все прочие железнодорожные сооружения - станционные постройки, телеграф, наконец, самый железнодорожный путь, за весьма редкими исключениями, не подвергаются сознательному разрушению ни той, ни другой сторонами. В этом сказываются финские практичность, расчетливость и государственность. Но это же обстоятельство дает возможность лучше вооруженным техническими средствами войны красногвардейцам совершать внезапные набеги блиндированных поездов на места расположения белогвардейцев.

Ландшафт, открывающийся глазам из окон вагона, носит мирный характер, нисколько не напоминая, что эти места, всего несколько дней назад, являлись ареной упорной войны. Об этом говорят пока рассказы моих спутников.

Большинство из них принимали деятельное участие в недавних боях. Все они - уроженцы этой местности, и каждая деревня, каждая изба и каждый кустик здесь им известны на память.

- Вот тот дом, - указывает красногвардеец на стоящее на пригорке, в стороне от дороги, строение, - мы брали с бою. Много здесь полегло и наших и белогвардейцев.

Но мирный пейзаж нисколько не напоминает происходивших здесь кровавых столкновений.

Станция Карисальми⁴ - последняя остановка перед антреаскими позициями. Здесь попадаем в сферу боевой обстановки и фронтовых интересов.

Перрон станции переполнен отрядами красногвардейцев. Куски красной материи кровавыми пятнами мелькают на ослепительно белом снежном фоне. Из расположенного неподалеку леса ежеминутно выходят отряды красногвардейцев, возвращающиеся с разведочной службы. Узкой, изгибающейся лентой уходят в темноту того же леса отряды красногвардейцев. Идут стройно, в порядке, под командой начальников.

Тут же, на станции, расставлены столы, на которых лежат огромные туши мяса. Рядом - походная кухня. Это - питательный пункт для передвижных отрядов.

Станция укреплена легкой артиллерией и пулеметами.

Мне рассказывают, что взятие Карисальми стоило красногвардейцам больших потерь и усилий. Белая гвардия защищала эту позицию крайне упорно, придавая обладанию ею большое значение. Я ищу глазами следы недавних боев, но, кроме одного пулевого отверстия в одном из станционных окон, ничего не замечаю.

Финны щадят народное добро. Самые бои за обладание тем или иным опорным пунктом происходят, обыкновенно, вдали от объекта вожделений обеих сторон. Потерпев поражение, обороняющаяся сторона покидает поле сражения, щадя все государственные сооружения, имеющие какую-нибудь ценность.

Мои спутники-красногвардейцы, ни на минуту не расставаясь со своими винтовками, высыпают на перрон станции, чтобы побеседовать и узнать новости о положении дел у местных красногвардейцев. Оказывается, что, по сведениям из Кавантсари, начало сегодняшнего дня протекает при благоприятных пока ауспициях: военные действия еще не начинались: сегодня на передовых позициях - гробовая тишина.

Пронзительный свисток паровоза призывает нас к вагонам и поезд трогается к последней цели моего путешествия.

Начиная от Карисальми, по всем встречным дорогам, у всех переездов через полотно уже встречаются отдельные отряды и часовые, несущие караульную службу в ближайшем тылу. Соседи-красногвардейцы заканчивают очередную сборку частей своих винтовок: мы приближаемся к цели. Отсюда до Антреа - 18 километров.

А вот и самая цель - станция Кавантсари.

Е. Лаганский

[Продолжение репортажа см. в газете "Дело народа" от 28 марта 1918 года]

1. Ныне Возрождение.
2. Ныне Каменногорск.
3. Ныне Пальцево.
4. Ныне Гвардейское.