Источник: Сегодня, 1 января 1921 года (Рига)

У И. Е. Репина в „Пенатах".
(Письмо из ГельсингФорса)

Покосились ворота Пенатской усадьбы, вырублена часть парка на дрова, но не заросла тропа к богатырю русской живописи, Илье Репину. В этом году ему исполнится 78 лет, а он все также бодр, подвижен и приветлив со своими многочисленными гостями. — Добро пожаловать, очень рад вам, только не снимайте, пожалуйста, шубы; у меня, ведь, холодно, — звучит его баритон и в каждом слове чувствуется сила, бодрость и что-то молодое. И к вам протягиваются маленькие руки этого маленького ростом могучего старика. Глаза его приветливо светятся, на щеках играет здоровый румянец. Одет Илья Ефимович в защитную куртку военного покроя поверх теплой фуфайки и в высокие теплые сапоги. Оно и понятно, так как в самой теплой комнате с знаменитым круглым вращающимся столом, где принимаются гости, Реомюр показывает 10 градусов. Это при нуле на улице. Среда приемный день у Репина. По средам в его обширной мастерской, где, с специально устроенной кафедры читаются рефераты, собирается до 50 человек слушателей. Для маленькой русской колонии интеллигентных беженцев эти репинские среды являются настоящим праздником. Здесь у гостеприимного очага великого русского художника русские люди делятся своими горестями, обмениваются новостями.

Вот и сейчас, приехавший недавно из Петрограда молодой художник Шугаев сообщает о голодной смерти профессора Беклемишева и академика Залемана. Умер и маститый В. Е. Маковский. Молодой талантливый Кустодиев прикован к креслу параличем ног. У него семья, дети, а работать не вставая с кресла, почти невозможно. Прибывают новые гости и между ними вдова Леонида Андреева, Анна Ильинишна. Она должна была читать в среду свой реферат, но у нее в семье новое горе: на прошлой неделе скончалась от кровоизлияния в мозгу мать ее мужа, и чтение отложили. Илью Ефимовича все просят заменить реферат каким-нибудь рассказом из его жизни. И радушный хозяин охотно соглашается. Он переносит слушателей в далекую Палестину, и перед глазами собравшихся встают картины Мраморного моря, Назарета, горы Искушений, где Репин писал этюды для своей картины и скорбного пути Христа на Голгофу. Говорит он отрывками, прерывая рассказ, чтобы встретить новых гостей, но сколько знания описываемой страны и ее истории обнаруживает он. И гости расходятся с чувством — точно только что сами побывали в Палестине.

А со стен на них смотрят украшенные лентами и звездами царские сановники эпохи Плеве (этюды к картине, написанной для государственного совета) рядом с обнаженной натурщицей и прекрасными портретами молодого Самойлова и сенатора Иванова, написанного недавно при свете карбитовой лампы.

В мастерской Ильи Ефимовича, кроме начатого портрета А. И. Андреевой, ждет светлых дней огромный холст с едва намеченными углем контурами.

Там и неоконченный портрет... Керенского. Заказали этот портрет какие-то американцы (очевидно, любители редкостей). Портрет был начат в здании Адмиралтейства. Но пришлось продолжать портрет уже в Зимнем Дворце. Но и там не удалось его закончить.

С. Животовский.¹

1. См. также воспоминания С. Животовского о похоронах Леонида Андреева.