Источник: Родник, 1890, № 12

В ночь с 1б-го на 17-е августа была страшная буря на Финском заливе, которая наделала очень много бед. Сильным западным ветром было задержано течение воды в Неве, и она, выступив из берегов, залила часть С.-Петербурга. Нижние этажи домов тех улиц, которые расположены при устье Невы, были залиты водою, при чем погибло пропасть всякого имущества, главным образом у бедняков; деревянные постройки сильно пострадали, огороды погибли, а сады попорчены. Наводнение распространилось и на все побережье залива около С.-Петербурга, и тут дачное население кое-где поплатилось своим имуществом, а местами отделалось одним страхом. Между прочим в петербургской немецкой газете (St. Peterb. Herold) рассказан следующий интересный случай, происшедший в Териоках, дачной местности, лежащей по правому берегу Финского залива, в 40 верстах от С.-Петербурга.

Там у самого берега моря, на песчаном бугре, находится маленький домик на каменном фундаменте. В нем живет бедняк финн, занимающейся портняжным мастерством, по имени Роммер.

В пятницу, 1б-го августа, вечером наводнение наступило совсем неожиданно. Портной целый день, по обыкновению, усердно работал. Жена его ушла вечером в деревню в гости, двое малюток-детей улеглись спать. Портной соскучился сидеть один и также улегся спать. Правда, что погода стояла бурная и волны с грохотом разбивались на прибрежных камнях и песке, но он привык уже засыпать под эту музыку.

Жена его хотела часов в десять вечера вернуться домой, но к ужасу своему убедилась, что море уже залило прибрежные песчаные бугры и отрезало ей доступ в избушку. Вода все прибывала. Бедная женщина со слезами умоляла крестьян спасти ее мужа и детей.

Все лодки были опрокинуты и унесены бурей. Крестьяне пытались добраться до хижины портного вплавь на лошадях. Попытка эта однако не увенчалась успехом; лошади не в состоянии были выплыть против берегового прибоя: бушующее море отбрасывало их назад. Двоим финнам — дворнику ближайшего дачевладельца Мюзера, Иоганну Гаммеле, и приказчику в деревенской лавчонке — удалось наконец найти лодку, выброшенную волнами в кусты. Они решились попытать счастья на ней; но прежде, чем выбрались из кустов, среди которых бурлили волны, переломали весла и убедились, что не в состоянии будут вдвоем выгребать противъ ветра и течения. В это время у открытого окна своей хижины показался портной: ворвавшияся в хижину волны разбудили его. Подняв обоих своих детей так, чтобы они могли держаться за переплет окна, он звал из всех сил к себе на помощь, а на берегу плакала навзрыд его жена.

Тогда вскочил в лодку к обоим финнам сын г. Мюзера, восемнадцатилетний юноша, ученик петербургского коммерческого училища. Втроем им удалось выбраться из кустов в открытое море. Буря была тогда в самом разгаре, так что смелым гребцам лишь медленно удавалось подаваться вперед; лодка то взвивалась на гребень высокой волны, то совершенно пропадала из виду. На небе, усеянном звездами, не было ни единого облачка, и яркое сияние месяца обливало серебристым светом эту трагически-страшную картину. Г-н Мюзер не на шутку перепугался, узнав, что его сын отправился с двумя финнами на помощь к портному. В течение более полутора часа он с замирающим сердцем следил за тем, как лодка, мужественно выгребая против бури, постепенно подходила к уединенной хижине, окруженной со всех сторон бешеными волнами.

Хижина эта уже наклонилась набок; прибоем волн размыло у нее фундамент. Портной стоял уже по шею в воде, поддерживая руками детей, когда наконец лодке удалось подойти к погибавшему домику. Привязав лодку веревкой к переплету окна, гребцы взяли в нее сперва обоих детей, а затем полумертвого портного и пустились в обратный путь.

Буря и течение оказывались теперь им попутными и вскоре принесли лодку к берегу. Не помня себя от радости, г. Мюзеръ обнял сына, и спросил его: "Как же ты мог однако так рисковать своей молодой жизнью?"

— Нельзя же ведь было оставить портного с маленькими детьми без всякой помощи. К тому же ведь не было и особенной опасности: нас в лодке было трое, возразил юноша.

И отец вынужден был согласиться, что сын его имел полное основание поступить таким образом.