Источник: Аполлон, 1916 год, №1.

Николай Сапунов, нашедший нечаянную смерть в водах Финского залива, принадлежал к числу тех немногих людей, около которых еще при их жизни складывается и создается легенда. Всегда изысканно одетый, более изысканно, чем того требовал кодекс правил хорошего вкуса, Сапунов поражал своих знакомых и близких странным поведением. Живя последние годы своей жизни преимущественно в Москве, он появлялся в Петрограде внезапно и быстро, и точно так же быстро и внезапно исчезал из него на многие месяцы. Входил он в комнату по-особому, как-то незаметно? иногда весь вечер сидел молча, а иногда все время спорил, спорил горячо, отстаивая те взгляды, в которые он сам не верил и которые он защищал лишь потому, что никак не мог примириться с мнением своего собеседника, отстаивавшего обыкновенно формулу житейской повседневности. Любил покойный в обществе своих друзей в любое время дня и ночи бесцельно бродить по Петрограду. В белые ночи, разгуливая по улицам, он казался театральным волшебником, который, не имея в кармане ни гроша, угощал своих приятелей полдюжиной шампанского, вытаскивая с ловкостью циркового фокусника одну бутылку за другой из карманов своего пальто...

Покойный любил в Петрограде здания с кариатидами, но особенно он любил на Васильевском острове те маленькие комнаты с гераниумом и кисейными занавесками, где жили дамы, "вещие колдуньи, лет неопределенных", которые по кофейной гуще, по обручальному кольцу в стакане воды и по картам могли рассказать пришедшему к ним человеку, какова его судьба и что с ним сбудется "в ближайший день". Одна из них, раскладывая на столе засаленные карты и рассказывая художнику о прелестях черноокой красавицы, бубновой дамы, предсказала ему смерть от воды.

Весной 1912 года открыл свою деятельность в Териоках "Театр товарищества актеров, музыкантов, писателей и художников". Сапунов, еще занятый работой над "Принцесой Турандот" для московского театра К. Незлобина, намеревался отдать свой летний досуг этому делу. Доктор Дапертутто¹, принимавший участие в спектаклях, этого "товарищества" вместе с Сапуновым, предполагал поставить "Каменного гостя" Пушкина и большую пантомиму на сюжет уайльдовского рассказа "День рождения инфанты".

Насколько я помню, на 29 июня - день Петра и Павла - было назначено "товариществом" большое маскарадное представление. Избрали распорядительную комиссию. В состав ее вошли: Сапунов, я и еще другие, имен которых сейчас не припомню. Заседания комиссии, согласно установившейся "традиции", происходили на эспланаде перед казино², где помещался театр "товарищества". Сапунов принимал деятельное участие в этих заседаниях. Он настаивал на том, чтобы вся обширная программа маскарада "Веселая ночь на берегу Финского залива" была распределена между отдельными балаганами. Его занимала мысль, что в одном из балаганов должна быть показана публике "настоящая испанская драма" - "Сила любви и ненависти". Дело представлялось ему так. Зрители, желающие увидеть испанскую пьесу, входят в небольшое помещение. Когда, утомленные долгим и тщетным ожиданием представления, они начинают выражать свое неудовольствие, занавес с купидонами взвивается, и глазам зрителей открывается второй занавес. На нем нарисована дурацкая рожа с чрезмерно вытя-нутым носом, а под нею подпись: "Вы, требующие исполнения испанской пьесы, не доросли еще до ее понимания. В награду за уплаченные в кассу балагана деньги, вы можете бесплатно увидеть свое собственное изображение".

Понятие "дурацкой рожи" существенно важно для понимания последних (главным образом, декоративных) работ Сапунова. Оно впервые было применено им при постановке пантомимы "Шарф Коломбины" в "Доме интермедии". Художник, согласно заданию режиссера (Доктора Дапертутто), разрабатывая картину бала, изобразил родителей Коломбины, тапера, распорядителя танцев и гостей не в той романтически-слащавой манере, как принято показывать зрителям Пьеро и Арлекина, но в виде масок, причем маскам он придал особое, русское толкование.

Понятие "рожи" частично отразилось во всех его постановках последнего периода; недаром Сапунов был первым русским художником, которому принадлежала слава и честь ставить одну из драматических сказок Карло Гоцци. Составляя программу маскарада на берегу Финского залива, Сапунов очень любил говорить "о рожах, которые могут запугать до смерти". Он мечтал об устройстве такого балагана, где бы за плату показывали удивительные и странный вещи. Этот балаган должен был изображать ночной трактир. Здесь существуют особые перспективы. Фигуры сидящих и пьющих вино как-то по-особому сдвинуты. Входящий в балаган должен остолбенеть от открывшегося перед ним зрелища. В середине у столиков, в углах без столиков, везде и повсюду, в полутьме, сидят мрачные фигуры, ударяя руками в такт звону бокалов: неясная груда нагроможденных друг на друга тел. И вдруг этот ночной трактир заливают потоки света. Вошедшему в балаган становится понятно, куда он попал и кто сидит за столиками. Это горькие пьяницы. Лиц у них нет. Вместо лиц - рожи, рожи налево, рожи направо, повсюду рожи. Рожи сидят сосредоточенно, что-то обдумывая. Вдруг рожи начинают хохотать, и как хохочут! От хохота рож трещат деревянные стены под холщовым навесом... И зритель, забыв про плату, испуганно спешит вон из этого проклятого балагана.

Необыкновенной рожей должен был обладать и шарлатан, главная дурацкая персона несостоявшегося маскарада. Исполинских размеров, с выпяченным вперед животом, шарлатан двигается по саду среди масок (все посетители маскарада обязаны быть в масках и костюмах). Он поспевает всюду вовремя? внезапным своим появлением пугает сверх меры замечтавшихся влюбленных? наказывает ударом палки скупого посетителя, не пожелавшего купить еще десяток серпантинных лент? сбивает спесь с надменных и гордых, которые, согласно своему положению, не могут смеяться и весело хохотать. Незаметно, шаг за шагом, к шарлатану подкрадывается смерть, девушка с бумажной косой. Наступает трагический момент. Шарлатан перестает существовать. Его ходули падают. Величественная "рожа", с двумя красными кружками вместо румянца, лежит в пыли. На месте когда-то существовавшего театрального мага в остроконечной астрологической шапке со змеей и звездами, - валяется балахон, в длинных складках которого барахтается маленький человечек, предлагающий почтенной публики купить волшебные пилюли, испытанное средство от несчастной любви...

Вот о каком маскараде мечтал Сапунов. Ему казалось необходимым, чтобы посетители маскарада не только были в масках? по его мысли, они должны были стать сами актерами, участниками театрального представления. Для каждого из них он хотел написать особую "дурацкую рожу". Комические театральные персонажи и дурацкие рожи образовывали для Сапунова особый мир, мир фантастически-реальный и реально-фантастический. С этим миром художник был связан узами таинственной дружбы.

Неожиданная смерть Сапунова невольно заставляет вспомнить малоизвестную историю об одном итальянском художник. Мастер Николо снискивал себе пропитание, а также любовь многих женщин Рима, изготовляя чудесные деревянные куклы для театра марионеток. Мирную жизнь художника разрушила его артистическая гордость. Таинственных обитателей кукольного мира он захотел ввести в наш мир, где есть огонь и воздух, земля и вода. Он возмечтал сделать живых людей из театральных кукол, с которыми вел нескончаемые беседы во время своих работ и достижений. Взамен сердца в грудь кукол он думал вложить часовой механизм. Но он забыл, что актеры театра марионеток не могут иметь собственного отражения. И вот, когда в назначенный час вошли в комнату ученики мастера Николо, то они увидели своего учителя лежащего бездыханным с часовым механизмом в руках...

Есть что-то общее между этим легендарным художником и покойным Сапуновым. Оба они пытались перенести силой своего искусства мир фантастический в реальные рамки нашего существования. Сапунов нашел трагическое и значительное там, где большинство видело только смешное и забавное. Через свое понимание "рожи" он подошел к потустороннему миру, пытаясь приподнять завесу, отделяющую его от нас. И смерть, выбор которой очень часто имеет мудрый смысл, положила предел его дерзновениям.

Из всех работ покойного Сапунова мне особенно близка одна, о которой, быть может, знают очень немногие. Я говорю о театральном флаге териокского "товарищества". Флаг этот был сшит по эскизу Сапунова. На лиловом фоне - белый улыбающийся Пьеро. Брови его сдвинуты, но он весел, - складки губ образуют ироническую усмешку. Когда флаг был сшит, Сапунов расписал его красками. Но краски недостаточно еще высохли, как кто-то, быть может сам художник, задел флаг рукавом. Краски немного сдвинулись с места, исчезла ироническая усмешка, и ее заменила трагическая складка губ, знаменующая страдание и предчувствие смерти.

Смерть Сапунова поразила всех нас, членов "товарищества". Мы жили в то время все вместе, на одной даче³, вблизи моря. Еще вечером видели Сапунова на пляже. Сквозь сон слышали, что в яхт-клубе звонили в тревожный колокол. Ранним утром обитатели нашей дачи узнали, что Сапунов утонул. В тот же день служили панихиду в русской церкви в Териоках. Было жутко и страшно, когда священник провозгласил "вечную память новопреставленному рабу Божьему Николаю". Отсутствие гроба и покойника в церкви подчеркивало всю значительность происходящего... Целое лето, ежедневно идя в "Казино", на своем пути мы видели сапуновский флаг, висевший у входа в театр. Летний зной и осенние дожди изменили цвета флага. Тона поблекли, но трагическая улыбка белого Пьеро осталась неизменной.

1. Псевдоним В. Э. Мейерхольда.
2. Териокское казино.
3. Вилла Лепони.