Франсиско де Миранда (1750-1816) - руководитель борьбы за независимость испанских колоний в Южной Америке, национальный герой Венесуэлы, автор флага этой страны. В 1786-1787 годах совершил длительное путешествие по России, во время которого вел подробный дневник, отрывок из которого, посвященный поездке в Выборг, на Иматру, в Транзунд (ныне Высоцк) и Сестрорецк, приводится ниже.

В 2012 году в Петербурге, в Парке 300-летия, открыт памятник де Миранде, переданный в дар России президентом Венесуэлы Уго Чавесом.

Источник: Миранда Франсиско де. Путешествие по Российской Империи. - М.: 2001.

Выборг.

22 августа [1787 года]. Поужинав с супругами Гатри (21 числа), мы с Вильямом Спренгпортеном в моем экипаже отправились в путь. Выехали в десять вечера, дорога оказалась довольно хорошей, за исключением второго перегона, и мы не спеша двигались своим путем. Места здесь каменистые, покрытые лесом, признаки обрабатываемых земель видны лишь вокруг редко встречающихся деревушек, жители которых выглядят очень несчастными. Зашли в несколько домишек, служащих почтовыми дворами, бедных и убогих, но достаточно чистых, а хозяева их кажутся людьми порядочными и гораздо более гостеприимны, чем в других российских деревнях, где я бывал. Одежда здесь тоже сильно отличается от русской.

Въезд в Выборг, из-за каменистой почвы и проч., напомнил мне въезд в Трухильо в Эстремадуре. Приехали в половине девятого вечера. Губернатор уже велел приготовить для нас комнаты в гостинице, и мы немедленно туда направились. Он пригласил нас завтра к обеду и сказал, что императрица поручила ему все подробно мне показать. Что за властительница! В двух очень чистых номерах с постелями и проч. для нас были сервированы чай и легкий ужин. В гостинице, проездом в Стокгольм, остановились также племянник шведского посланника Нолькена со своей ослепительной женой, но наутро они уехали.

От Петербурга до: Версты

Дранчиково...25
Белоостров...16
Река Сестра, являющаяся границей Ингрии и Финляндии [Посреди дороги кучер нас перевернул, но с нами ничего не случилось. - прим. Франсиско де Миранда]
Линдолава...18
Пампала...20
Сювенойя...19
Мекере...20
Речка
Выборг...22

22 августа. В девять прибыл адъютант губернатора Шер-бей, а чуть позже — подполковник Экельн, с которым мы и отправились осматривать крепостные сооружения. Прошли по верху крепостной стены, откуда прекрасно видны окрестности и места, где стояли лагерем русские войска, которые при Петре I осаждали и взяли эту крепость, позиции дивизии Апраксина и т.д. Вокруг скалы и снова скалы!

Весь город расположен на гигантской гранитной глыбе. Со стены видели старинный шведский железный лафет, похожий на те, которые сейчас в Англии считаются новейшим изобретением. Видели также место, откуда Петр I, знаток инженерного дела, приказал пробить брешь в крепости. Сооруженный для этого редут, или батарея сохранился до сих пор и носит его имя.

Пройдя более чем три версты, спустились вниз, чтобы присутствовать на службе в финской церкви, выстроенной в готическом стиле и имеющей достаточное число прихожан. Затем пошли в немецкую, где находились губернатор, по происхождению ливонец, и многие знатные дамы, а потом в русскую, где было очень много народу и дьявольски жарко. До чего же приятно видеть людей, живущих вместе и, несмотря на разные вероисповедания, не испытывающих ненависти, терпимых друг к другу!

Сели в карету господина Гинцеля, армейского генерал-поручика и местного губернатора, и двинулись через мост к крепости Св. Анны, сооруженной на вершине холма для защиты командных пунктов, откуда Петр I вел наступление на Выборг. Стремясь избежать одного изъяна, строители не учли другого, и крепость оказалась слишком большой. Из любопытства, карабкаясь по скалам, взобрались на так называемую батарею Петра I. Заглянули в несколько казарм, где войска размещаются на русский манер: печь с дощатым настилом вокруг и ни единой кровати.

Затем спустились в арсенал, где находится гарнизонная артиллерия, после чего нанесли визит начальнику гарнизона бригадиру или генерал-поручику Дельвигу, который показался мне весьма любезным человеком. Он пригласил меня на завтра к обеду и дал план водопада Иматра. Поднялись на башню замка, как его тут называют, — старинного здания, в прежние времена, наверное, служившего жилищем правителю страны. С верхушки этой башни, видной издалека, открывается прекрасный вид почти на весь город. Я с неохотой покинул это место, но приближалось время обеда, и губернатор ждал нас.

Тем не менее заехали посмотреть загородный дом под названием «Монрепо», который принц Вюртембергский, генерал-губернатор всей этой провинции, построил неподалеку от Выборга в романтическом и уединенном месте. С некоторых скал открываются чудесные виды на такие же скалы, озера и леса. В половине второго прибыли на обед к губернатору. Там я встретил адвоката господина Шиллинга, брата госпожи Бенкендорф, который служил в Ирландском полку и побывал у О'Рейли в порту Санта-Мария. Вместе с «чаркой» подали большой пирог с рыбой, и пока мы весь его не съели, за стол не садились. Из дам присутствовала лишь жена губернатора, которая говорит только по-ливонски.

В три покончили с обедом, и после кофе адъютант губернатора, подполковник Экельн, Спренгпортен и я отправились в губернаторской карете к Иматре, за 60 верст отсюда. По пути два раза меняли лошадей, которые к нашему приезду всегда были готовы, а я опять отметил, что местные жители гораздо более простодушны и услужливы, нежели русские, и питают к последним особую антипатию. Детям, подходившим к нам, пока мы меняли лошадей, я предлагал деньги, но они не хотели брать, поскольку не понимали их ценности. Как же счастливы наивные люди! Мужчины и женщины обычно передвигаются верхом и легки на ногу.

В девять добрались до реки Вуоксы (Wogsa), образующей водопад, шум которого слышен за пять верст. Переправились в шлюпке вблизи водопада, что не вызвало во мне ни малейшего страха, хотя даже местные жители опасаются это делать. На другой перевезли наших лошадей и карету, и примерно версту мы шли пешком до Зитолы, где находится небольшая вилла некой вдовы, знакомой моих спутников. Ее не оказалось дома, но слуги зажгли свечи и проч., мы поужинали тем, что привезли с собой, и отправились спать, кто на кровати (их оказалось всего две), кто на соломе, но проспали прекрасно до четырех утра.

23 августа. В четыре поднялись и в кибитке с двумя лошадьми, устланной соломой, вчетвером отправились к водопаду, расположенному в трех верстах отсюда. Прибыли, и по деревянной галерее, оставшейся после приезда сюда императрицы, прогуливались вверх-вниз, но чтобы оценить водопад по достоинству, нужно спуститься по скалам до самого низа, и оттуда он предстает во всей своей оглушительной красе.

План, подаренный мне господином Дельвигом, оказался точен, и высота, с которой падает вода, составляет примерно 32 фута. Мы подобрали несколько камней, которым стремительно бегущий поток придал различные формы, поглядели на прежнее русло реки, почему-то избравшей себе новое, причем в старое теперь не попадает ни единой капли, хотя обкатанные водой камни свидетельствуют о том, что раньше оно было заполнено струящейся влагой.

Внимательно осмотрев это редкостное место и насладившись его красотой, вернулись в дом пить кофе. Там встретили местную девушку, которая продавала чудесную рыбу, но когда мы спросили ее о цене, она простодушно ответила, что не знает. Поразительная душевная чистота! Я дал ей рубль, и она в благодарность опустилась на колени. У этих людей белые, как лен, абсолютно гладкие волосы, у женщин большие и крепкие груди.

Затем проехали в карете еще версты полторы вверх, к озеру Сайма (Saime) и истокам реки Вуоксы. В начале своего пути река нетороплива и величественна; там есть скала, отличающаяся от других, и я на нее забрался — видно оттуда прекрасно. Не понимаю, почему в этом прелестнейшем месте никто не построит загородный дом; чуть ниже стоит мельница.

Вернулись и увидели нашу карету уже на другом берегу; в половине восьмого отправились в обратный путь. По дороге заходили в некоторые дома, в основном незапертые, но никакого воровства тут нет. Видели, как сушат пшеницу на огне, возмещая таким образом то, что недодает солнце. Везде очень много детей, женщины и дети повсюду предлагали нам лесные плоды и ягоды, с благодарностью принимая то, что мы им давали.

Прибыли в город около часу. По дороге остановились в предместье осмотреть военный госпиталь, не очень чистый и душный, где находятся 208 больных, большинство из которых самостоятельно ходят в русскую баню; 58 страдают венерическими болезнями. Весь гарнизон насчитывает 6 тысяч человек, из чего можно заключить, что сама природа этого края целительна, если в госпиталь приходится помещать столь немногих.

Затем посетили городскую тюрьму, где содержатся 120 арестантов; камеры довольно приличные, хотя нет ни кроватей, ни места, где можно было бы умыться. Те, у которых отрезаны носы, простодушно заявляли, что они разбойники с большой дороги; среди арестантов оказалось всего два финна, и губернатор объяснил, что воровством они совершенно не занимаются, а основное преступление — это скотоложство с коровами, причем доносят на виновных их же жены. Может быть, из ревности?

Поехали к коменданту, который прислал за нами карету и ожидал нас в обществе дам; среди них была госпожа Семанж, молодая, красивая, возвышенной души ливонка, но ни одна из дам не говорила по-французски, и я поплатился за свое незнание местных языков тем, что не смог с ними побеседовать. Однако генерал Дельвиг вознаградил меня, сам беседуя со мной, что было приятно и поучительно.

В четыре прибыл к губернатору, который уже ждал меня со своей шлюпкой, чтобы ехать в порт Транзунд, расположенный двенадцатью верстами ниже. Миновали мостик, построенный на небольшой скале. В этом месте живет один инвалид, имеющий маленький сад, семью и корову, но, возможно, он счастливее тех, кто живет во дворцах. Когда мы прибыли, команды десяти английских и голландских судов, грузивших доски, приветствовали нас возгласами, а сторожевое судно — выстрелом из пушки.

Мы сразу же направились к первому объекту нашего путешествия — недавно вырубленному огромному обелиску, который собираются установить в конце Фонтанки в Петербурге. Инженер, сопровождавший нас,- сообщил, что длина его составляет 49 футов, а основание — 35. Не знаю, право, почему они не сделали его еще больше, ведь белая гранитная глыба огромна, а способ, который они используют, прост и изобретателен. Прямо на моих глазах вырезали блок длиной 12 футов, и происходило это так: на большом куске камня проводят линии в соответствии с размерами, углубляют их по всей длине на один или два дюйма и укрепляют края железными пластинами. Затем вставляют на равном расстоянии железные клинья, бьют по ним одновременно деревянными кувалдами, и каменный блок отваливается как раз по этим линиям, являющимся линиями наименьшего сопротивления. Вся операция, поражающая своей простотой, занимает несколько минут. Огромный блок для обелиска потребовал усилий 24 человек, бивших одновременно своими кувалдами. Я спросил, бывает ли, что камень отваливается не там, где нужно, и мне ответили, что бывает, но очень редко. Может быть, в этом простом способе — ответ на вопрос, как египтяне вырубали большие каменные блоки. Здесь же в каменоломне добывают камень для работ в Кронштадте, ибо гранит тут превосходный и доставлять его легко, так как каменоломня находится прямо на берегу моря. Какие-то люди подряжались вырубить обелиск за 80 тысяч рублей, но русский мужик сказал, что вырубит его по-своему и обойдется это в 15 рублей 30 копеек; это подтверждает мнение Бецкого об изобретательности местных крестьян. Весь обелиск и его установка будут стоить 43 тысячи рублей. А теперь подсчитайте разницу и подумайте, почему эта страна, основой которой является мужик, творит чудеса.

Зашли в маленькую очень чистую гостиницу, где нам подали чай, пунш и т.д. Затем сели в шлюпку и поплыли обратно в город, куда попали не раньше девяти вечера. По пути губернатор рассказывал, что финны — очень честный народ, и если бы не содомия и не споры между землевладельцами, правосудию здесь нечего было бы делать... что подтвердил и адвокат Шиллинг, одинаково хорошо знающий толк и в законах, и в коровах-преступницах. Еще губернатор сказал, что и в его губернии, и во всех остальных императрица повелела создать два новых типа учреждений. Во-первых, специальные заведения, где детям бесплатно делают прививки, причем детей бедняков содержат там, пока они окончательно не поправятся. Во-вторых, бесплатные школы для солдатских сыновей. В его городе, например, в такой школе учатся 400 мальчиков и еще 200 по всей губернии, а всего в империи — 20 тысяч. О, великая Екатерина!

Население крепости составляет 3 тысячи человек, губернии в целом — 200 тысяч. В гарнизоне 6 тысяч солдат, в провинции — 14 600. Я сказал, что видел по дороге гранитные скалы, одни совсем разбитые, другие наполовину, и оказалось, что крестьяне здесь и в России, когда им нужен материал для дороги, легко их раскалывают, сначала обжигая, а затем поливая сверху горячей водой. Губернатор приглашал меня поужинать, но я предпочел сразу уйти, и тогда он проводил меня до гостиницы, где мы выпили чаю. Закончив свои записи, я уплатил хозяину гостиницы, который взял с нас за три дня, завтрак, слугу и проч. всего пять рублей.

В двенадцать ночи выехали, распрощавшись с любезными и гостеприимными офицерами, которые столь охотно повсюду нас сопровождали. Губернатор не преминул попросить, чтобы я рассказал графу Безбородко, как хорошо нас тут принимали и т.д.

24 августа. Мы с моим спутником крепко спали всю ночь, а в половине одиннадцатого прибыли в Линдолу, где нужно было сворачивать, ибо мы хотели посмотреть фабрику в Сестрорецке (Sisterbeck). Здесь встретили господина Гласенстьерну, дядю моего спутника, брата его матери, который как раз собирался ехать в Петербург повидать его. Разговорились, из общих припасов соорудили грандиозный обед и решили дальше ехать вместе, так как Гласенстьерна тоже хотел побывать на мануфактуре. Выпили кофе, поданный смотрителем почтового двора, которому я передал письмо от губернатора, в той же комнате, где мы обедали.

Наконец на плохоньких лошадках, по ужасной дороге, через дикие леса, где, как нам сказали, водятся волки и даже медведи, запасшись терпением на 23 версты, часа в четыре вечера добрались до Сестрорецкой мануфактуры, основанной Петром I для изготовления оружия.

Явились к директору, сыну известного математика господину Эйлеру, который уже девять лет служит в этом качестве и несколько раз приглашал меня приехать. Спросили насчет лошадей, но их не оказалось; слава Богу, какой-то добрый финский крестьянин предложил и дальше ехать на тех же, если они нам подходят. Мы попросили его поискать, чем их можно покормить, пока мы будем знакомиться с мануфактурой.

Выпили с господином Эйлером кофе и вместе с ним отправились осматривать его предприятие. Зашли в несколько помещений, очень хороших и прекрасно приспособленных для работы, но самой работы что-то не видно. Директор сказал, что на фабрике могут трудиться до 1000 человек, а сейчас здесь только 400, но я и этому не поверил. Тут изготовляют очень красивые железные мостики, двери и канапе для Царского Села и т.д. Есть также литейная для отливки пушек, но пока она пустует, хотя доставлять их отсюда очень удобно и воды вокруг столько, что можно изготовлять все что угодно. Механизмы весьма высокого качества и удивительно просты в обращении, но, насколько я мог заметить, здесь ничего не производят на продажу, за исключением напильников, которые очень быстро нарезаются на станке, и директор уверял меня, что он стоил всего сто рублей, тогда как три других, изготовленные неким англичанином Фишером, обошлись императрице в 25 тысяч, однако никуда не годятся и стоят без дела. Все эти механизмы приводятся в действие водой, имеющейся здесь в изобилии благодаря огромному резервуару, который образуется рекой Сестрой и небольшой Черной речкой (Chornariska).

В окрестностях, как сказал мне директор, имеются богатейшие залежи руды для производства самой лучшей стали, и сейчас работы уже ведутся, но что касается его фабрики, то я все-таки не понимаю, какую от нее можно получить прибыль. Тем не менее он уверяет, что покрывает все расходы.

Выпили чаю, я сделал эту запись, и около семи мы выехали на своих никудышных лошадях в Петербург, до которого отсюда верст 25. Господин Гласенстьерна поделился со мной одним из двух своих очень удобных шведских стульев, и к часу мы не торопясь добрались до Петербурга, где я, правда с трудом, отыскал светильник, чтобы войти в собственную комнату.