Интервью с И. Е. Репиным было опубликовано в апреле 1908 года в журнале "Огонек". В этом же номере еженедельника было опубликовано и интервью с писателем Г. С. Петровым, жившим тогда в Куоккале.

Источник: Огонек, 30 марта (12 апреля) 1908 года, №13

В студии И. Е. Репина

Несколько слов относительно выставок, набросанных рукою знаменитого художника, взволновали всех представителей нашего искусства. Сила выражения, присущая кисти И. Е. Репина, как бы передалась его перу. Желая выяснить в личной беседе некоторые недомолвки напечатанного в «Огоньке» афоризма, мы направились в Куоккалу, куда удалился И. Е. Репин, после ухода из Академии Художеств.

И. Е. Репин принимает посетителей по средам, один раз в неделю. В этот день на станции надо заблаговременно запасаться таратайкой, — тем более, что знаменитый живописец живет довольно далеко от вокзала.

Нам сопутствовал Г. С. Петров, ехавший позировать для своего портрета.

Несмотря на присутствие многочисленных гостей, И. Е. Репин радушно разрешил нашему фотографу сделать воспроизводимые в настоящем нумере «Огонька», интересные снимки и занести на бумагу содержание его беседы. Тут же, под шум разговоров, набросан им и печатаемый нами автограф, касающийся все еще жгучего вопроса об уходе И. Е. Репина из Академии Художеств, которая до сих пор не может подыскать на его место сколько-нибудь подходящего заместителя.

Наш опрос мы, естественно, начали с недоразумения, вызванного осуждением нынешних выставок.

— Меня не совсем верно поняли, — заметил И. Е. Репин. — Я осудил лишь специальные выставки, ради которых художники должны подгонять свои работы к известному сроку: ретроспективные выставки, напротив, могут быть весьма полезными, давая наглядное представление об известном периоде в искусстве. Вредны множество сект, кружковщина; вредны выставки, служащие рынком, — выставки, сопряженные с торгашеским зазывательством: «Пожалуйте к нам!». Вообще же говоря, художественное творчество подобно светильнику, — раз он горит, нет надобности держать его под спудом. Иное дело — необходимость приспособляться, подлаживаться, от которой не свободны многие нынешние художники, даже очень хорошие. Они выставляют везде; вследствие этого разбивается и внимание публики. Передвижники, например, помимо организационных расходов, платят по три тысячи в месяц; расходы эти могут и не окупиться, если будут соблазняться лучшие художники. Жуковский, например, выставил и у передвижников, и в «Союзе». И картины, которые он дал на последнюю выставку, мне особенно нравятся. У него много поэзии, а это — редкий дар.

— Что вы пишете в настоящее время?

— Вот, как вы видите, пишу портрет с Г. С. Петрова. Что же касается остальных моих работ, то позвольте мне, но обыкновению, не упоминать о них — до окончания. Это — мой предрассудок.

— Как повлияло на ваше творчество переселение в Куоккалу?

— Здесь работать очень хорошо. Мне нравится моя мастерская, — она очень удобна. Кроме того, я доволен, что расстался с Академией. Она отнимала у меня слишком много времени. Я видел, что надо покончить с преподаванием.

В дальнейшей беседе И. Е. Репин отметил нелепость нападок на его педагогическую деятельность. И, действительно, ни один класс, не дал столько медалистов и многообещающих талантов, как мастерская И. Е. Репина. Из нее вышли такие выдающиеся художники, как Малявин, Серов, Кустодиев, позднее Шмаров, Вещилов и мн. др. Затем мы коснулись предстоящего юбилея Льва Толстого.

— Я к Толстому отношусь, — заметил он, — как ученик к учителю. Он для меня святыня. Вы назвали меня его «другом». Такому гениальному человеку нет друга по плечу. Он был так добр, что позировал для меня. Но если может быть речь о друге у Льва Толстого, то этим именем может быть назван один лишь Чертков.

— Продолжаете-ли вы свои литературные работы?

— Я занят теперь писанием мемуаров из эпохи моего детства, которые печатаются теперь в «Ниве». У одного мудреца есть чудное изречение: «Если ты не можешь ничего сказать лучшего, — говори правду». Этим правилом я и руковожусь при писании мемуаров. Я заношу по памяти на бумагу впечатления детского возраста, те картинки, которые во мне наиболее ярко запечатлелись.

— Разве вы не вели дневников?

— Нет, я пользуюсь лишь своими воспоминаниями. Быть может, со временем я перейду к описанию борьбы «передвижничества» с прежнею академическою рутиною. Но это — очень хлопотливо, и я не знаю, когда удастся мне выполнить своо намерение.

Во время нашей беседы И. Е. Репин не прерывал работы. С каждым мастерским мазком портрет Г. С. Петрова приобретал все больше жизненности. Полотно воочию оживало, соревнуя с действительностью. Тутъ была налицо и правда, и то, что, по выражению мудреца, лучше правды — вековечное, вдохновенное искусство, наряду с внешнею жизнью отражающее глубокий духовный строй самого художника, и каждый раз, когда мы заглядываем в эти глубины, нам становится жутко.

К. Л-ов.