Источник: Историко-статистические сведения о С.-Петербургской епархии, вып. IV - СПб.: 1875

Об основании Сретенской церкви в Красном Селе существуют следующие исторические сведения: когда Петр Великий перенес свою столицу в Петербург, то, для безопасности столицы, а еще более для ближайшего сношения с Европою, ему нужно было иметь в своей власти берега Балтийского моря. С этою целию он двинул свои войска в Ингерманлендию, страну, лежавшую по берегам моря. Важнейшим пунктом в этой местности был город Выборг, которым нужно было овладеть. Часть отправленных к Выборгу сухопутных войск была под начальством бригадира, графа Григория Петровича Чернышева. Войска эти были расположены в 40 верстах от Выборга. Полк графа стоял на равнине, близ озера и соснового леса; походная палатка графа была раскинута, как говорит народное предание, на краю правой стороны оврага, на дне которого находился родник, снабжавший водою весь полк. В роднике вода бьет довольно сильно из горы и образует ручей. Будучи железистого состава, вода, от прикосновения с воздухом, окисляется и получает красноватый цвет, отчего финны и назвали этот ручей Kyrilla, т.е. кровавый, красный ручей. Отсюда и селение названо Красным Селом. Во всех финских бумагах станция Красного Села называется Kyrilla. Не в дальнем расстоянии от палатки графа была походная полковая церковь во имя Сретения Господня. Однажды, по окончании Богослужения в этой церкви, граф, после пламенной молитвы,к Воздаятелю всяческих, как говорит народное предание, дал обещание, в случае успеха войны, построить постоянную церковь во имя Сретения Господня, на том месте, где стояла походная церковь. Господь благословил оружие русских войск, а графа укрепил геройскою храбростию при взятии Выборга. Император сделал графа комендантом Выборгской крепости и за особенное мужество, оказанное им при взятии города, как значится в дарской грамоте, подарил ему землю от реки Сестры до Выборга, длиною в 92 версты, а шириною - в 40.

Граф выполнил свое обещание: построил, на указанном месте, постоянную церковь во имя Сретения Господня; а потом, в 1752 году, близь церкви, была построена графская мыза. В местность, освященную построением храма, граф, из своих имений в Ярославской и Московских губерниях, переселил двадцать крестьянских семейств. Из них десять семейств поселилось на левой стороне оврага и образовали нынешнее собственно Красное Село; шесть семейств расположились в 8-ми верстах от церкви, ближе к Выборгу, там, где в военное время были устроены временные лазареты; вблизи этой местности и теперь видны могильные холмы над погребенными здесь воинами. Эти шесть семейств составили нынешнюю "Новую деревню". Наконец четыре семейства образовали деревню Паркино, в 4-х верстах от церкви, по дороге к Петербургу. Весь вообще околодок, населенный русскими, находится по Выборгскому тракту в 89 верстах от Петербурга и в 49 верстах от Выборга.

Из актов ревизионной коммиссии, за 1728 год, видно, что для жилища священника назначено земли один мантал (участок) с одною третью. Это показывает, что уже тогда была здесь церковь и при ней - причт. Первоначальная церковь, как сказано выше, была деревянная, теплая. Она в 1788 году, января 5 дня, сгорела от повреждения трубы, как значится по записи крестьянина Шарина, прихожанина здешней церкви [Интересны были бы сведения как о крестьянине Шарине, так и о составленной им записи]. С 1788 года по 1803 год существовала временная церковь в господском доме, как видно из переписки причта 1805 года. Нынешний храм, также деревянный, выстроен, по указу С.-Петербургской духовной консистории, от 13 апреля 1800 года за № 1,000, помещиком Красносельской отчины г. статским советником Иваном Ивановичем Богаевским, на собственные его деньги, с прибавкою 1,000 рублей церковных.

Храм однопрестольный, во имя Сретения Господня, освящен в 1803 году, 17 ноября. Антиминс его дан 1850 года, марта 3-го дня. Его освящал митрополит Никанор 1849 года, марта 15 дня. Длина храма 12 сажень, ширина 5 сажень и 1 аршин; высота с крестом - 7 сажень. Купол храма увенчан четырехгранным фонариком, на котором водружен медный, вызолоченный чрез огонь, крест; такие же кресты поставлены на св. алтаре, при входе во храм над колоннадой и над колокольнею, составляющей одно с зданием храма. Высота колокольни 9 саж. и 1 аршин. Наружные стены храма обшиты тесом с архитектурными украшениями столярной работы. Стены выкрашены желтой краской, а украшения - белой. Кровля храма и колокольни покрыта железом и выкрашена зеленой краской.

Престол утвержден на каменном фундаменте и сооружен из дуба. Высота его - 24 вершка, широта - 22 вершка, длина - 32 вершка. Внутри престола находится деревянный крест, на котором, с одной стороны, написано: "Престол сей освящен во имя Сретения Господня, по повелению высокопреосвященнейшего митрополита Амвросия, 1803 года, ноября 17 дня, на память св. Григория Неокессарийского и св. преподобных отец Никона и Лазаря". На другой стороне: "по возобновлении сего храма, престол сей освящен 1860 года, ноября 13 дня на память отца нашего Иоанно Златоустого и мученика Никифора". Старожилы утверждают, что храм сооружен по плану местного дьячка Дмитрия Васильева, но письменных доказательств на это нет.

Внутренние стены храма обтянуты холстом и окрашены, в алтаре - палевою, в церкви - голубою, а в притворе - перлового цвета краскою.

Иконостас, высотою в 2 сажени, двухъярусный, выкрашен белой краской, с резною позолотою, и окаймлен золочеными карнизами. На вершине иконостаса - крест, с стоящими, по обе стороны его, золочеными из дерева архангелами. Царские врата, также резные из дерева и позолоченые, имеют высоты - 3 аршина и 2 четверти, а ширины - 1 аршин и 3 четверти. В нижнем ряду иконостаса находятся 4 иконы: Спасителя, Казанской Божией Матери, Сретения Господня и Николая чудотворца. Над царскими дверьми - тайная вечеря. Во втором ряду - шесть икон дванадесятых праздников. Все иконы - хорошей живописи и лики украшены серебряными, позолоченными венцами. Икона Сретения - в серебряной ризе.

В куполе, на стенной штукатурке, помещены лики 8-ми пророков; на потолке - образ Господа Саваофа, писанный на холсте.

Из священных предметов храма особенно замечательны следующие: 1) Запрестольная икона Тихвинской Божией Матери, писанная в 1800 году в Тихвине. Она есть точный список с чудотворной иконы. Высота ее - 1 аршин, ширина - 8 вершков. Нарисованная весьма отчетливо, икона украшена серебряною, вызолоченною ризою, с таковыми же венцами и тремя звездами, сделанными из восточного хрусталя и аметистов. Эта икона есть дар строителя храма, Богаевского. День 26-го июня особенно чтится прихожанами потому, что этот день, как говорят старожилы, особенно чтил строитель храма и после литургии, всегда просил причт совершить молебствие; просил и крестьян участвовать с ним в молитве. И доныне ежегодно, 26-го июня совершается панихида об усопшем рабе Божием Иоанне, создателе святого храма сего. 2) Ковчег для плащиницы. Ковчег этот металлический, посеребреный, художественной отделки; на правой продольной стороне его изображено несение креста Божественным страдальцем; на левой - взятие Иисуса Христа в Гефсимании; в головах распятый Господь, а по сторонам Его, Божия Матерь и Иоанн Богослов; в ногах - моление о чаше. 3) Три древние евангелия 1716, 1763 и 1791 года. Последнее заслуживает внимания не только по древности, но и по наружной, художественной, отделке. Переплет его серебряный вызолоченный; изображение Воскресения Христова и лики четырех евангелистов сделаны на финифти и украшены восточным хрусталем.

Церковная библиотека заведена одним из прежних священников Иоанном Дремяцким. В ней находится до 75-ти книг духовного содержания и по нескольку духовных журналов за разные годы, именно Христианское Чтение с 1846 по 1863 год; Воскресного Чтения X, XI и XII годы; Духовная Беседа и Дух Христианина за все годы; Странник за 1863 и 1864 годы; за эти же годы Руководство для сельских пастырей.

Из колоколов самый большой весит 104 пуда и 22 фунта; на нем изображены икона Тихвинской Божией Матери, Сретение Господне и Николай чудотворец. В верхней части колокола - имя мастера, место и время отливки; в нижней - надпись: "вечер и заутра и полудне повем и возвещу о имени Твоем".

До 1838 года причт Сретенской церкви составляли: священник, дьячек и пономарь; но пономарское место, по бедности и малочисленности прихода, оставалось праздным. В 1838 году определен пономарь и до 1854 года причт состоял из священник и двух причетников. Но во исполнение Высочайшего указа, изданного в 1823 году, коим повелевалось уравнять православное финляндское духовенство с протестантским, относительно содержания, губернатор, в 1849 году, для предварительного соглашения причта и прихожан по этому делу, велел собрать сходку. Прихожане на сходке отказались содержать пономаря, ссылаясь на свою бедность и малочисленность. В следствие этого пономарская ваканция снова закрыта в 1851 году, а пономарь окончательно выведен в 1854 году.

Из прежних священников старожилы помнят только Василия Иванова и говорят, что он дожил до глубокой старости и уже будучи за штатом, умер и погребен при церкви в 1810 году. С 1810 по 1828 год священствовал Михаил Иларионов, переведенный в Лугский уезд; с 1828 по 1849 г. священником был Иоанн Дремяцкий, переведенный в 1850 году в село Лунгачи Ладожского уезда. Священник Дремяцкий отличался особенным усердием к благолепию Красносельской церкви. Он исправил прежнюю ветхую ризницу и устроил несколько новых облачений. При нем устроены серебряные ризы на иконы Сретения, Богородицы всех скорбящих и Божией Матери Феодоровской. Он же положил начало церковной библиотеке, а в 1842 году убедил прихожан выстроить, при церкви, дом для школы. Ныне священником состоит Николай Андреев Флоровский. При нем церковь сделана теплою, позолочен иконостас, поновлена и исправлена живопись и утварь церковная, умножено число книг в библиотеке. Им же, в 1860 году приобретен упомянутый выше колокол, на сумму свыше 2,000 рублей. Он также исходатайствовал у артиллерийского департамента, что для причта выстроен новый церковный дом и увеличено жалованье священнику. Ныне он строит богадельню для приходских бедных, на 12 человек [Так как средства у прихода недостаточны, то содержать богадельню прихожане сами не могут. Ныне идет у причта переписка с финляндским начальством о вспоможении на устройство богадельни].

По сведениям, доставленным от красносельского причта в Выборгское духовное правление 11-го января 1798 года, и по рапорту 1804 года за №14 причт получал содержание от финляндской казны и от помещика: от финляндской казны священнику шло 5 бочек хлеба трех родов; от помещика, по положению 1774 года, священник получал 12 рублей и 12 четвертей ржи, 5 баранов и 10 куриц; дьячек 8 четвертей ржи, 5 баранов, 10 куриц и 5 рублей деньгами. Впоследствии оклад от помещика возложен на крестьян и причт получал его от мирских старост. Кроме того причту давалось, в мызенских полях, 6 десятин земли сенокосной и пахатной. Наконец причт пользовался доходами за исправление треб.

Помещик Богаевский отобрал у причта землю, кроме сенокоса, положил давать ежегодно: священнику на 10 возов, а дьячку на 6 возов сена: деньгами священнику - 100 руб. асс., а дьячку - 50 рублей. Так содержался причт до 1840 года. Помещик, усердный к церкви, не оставлял без своего попечения и причт церковный. Так, известно от старожилов, что помещик Богаевский в 1800 году выстроил дом для причта и, отделив в нем помещение для школы, платил от себя дьячку, за выучку каждого мальчика, по пяти рублей, если не могли заплатить родители; он же платил и за обучение крестьянских детей церковному пению. Если мы примем во внимание, что священники Василий Иванов и Михаил Иларионов были люди бессемейные, то согласимся, что исчисленных выше средств было достаточно для содержания причта.

Когда Красное село поступило во владение артиллерийского департамента, то, хотя содержание причту оставалось прежнее, но стали слышаться жалобы причта на скудость средств к жизни. Так священник, в одном прошении, пишет, что он при настоящем окладе и при малочисленности и бедности прихожан, не может пропитывать себя с семейством, и что, если ему не увеличат жалованья, то он вынужден будет выходить на дорогу с рукою и просить подаяния у проезжающих [Интересно было бы знать, кому и когда подано было такое прошение и какой ответ получил проситель]. Епархиальное начальство ходатайствовало у военного министерства об увеличении жалованья и военный совет постановил - уравнять красносельский причт в содержании с причтом Сестрорецкой Петропавловской церкви. Это мнение утверждено Императором 8-го июня 1840 г. и, согласно с ним, причт пользуется: квартирою, освещением и дровами из казенных дач; жалованья, в замен земли, дается священнику - 128 рублей в год, дьячку - 57 рублей.

В 1851 году, решением финляндского сената, прихожане платят оброка священнику, с каждого тягла по 2 капы ржи, овса и ячменя, по одному рабочему дню, и с каждой коровы по фунту масла.

За исправление треб плата назначена следующая: за крестины 10 коп.; за отпевание младенца 11 коп.; бобыля, работника, промышленника - 40 коп.; хозяина или хозяйки - 80 коп.; за окличку венчающихся - 20 коп.; за венчание - 20 копеек, за напутствие больного - 25 копеек.

С прихожан, не принадлежащих к Красносельской вотчине, плата за требы взимается в том размере, в каком получает старший пастор соседней лютеранской мольской кирки. Дьячку от прихожан Красносельских платится 8 четвертей ржи, а плата с крестьян, живущих вне Красносельской вотчины, соответствует плате лютеранскому кистеру.

Наконец, по Высочайшему приказу по войскам, от 25 декабря 1859 года, Красносельская церковь отнесена к военным и священник получает добавочное жалованье, которое в соединении с прочим денежным содержанием, составляет в год 394 руб. серебр. В замен же 5-ти бочек хлеба, 10 баранов и 20 куриц, что назначалось по финляндскому положению, причт получает в год от прихожан 18 рублей. Из прежнего участка земли причту остался сенокос, с которого священник получает 10 возов, а дьячек - 6 возов сена. Сенокос находится в 4 верстах от церкви и хотя удовлетворителен по качеству и количеству сена, но представляет то неудобство, что находится за болотами, и достать с него сено можно не ранее января, когда болота замерзнут.

Причт помещается в церковном доме, выстроенном артиллерийским ведомством в 1853 году по ходатайству священника Николая Флоровского.

Приход Красносельской церкви состоит из 4-х деревень: Красное Село, Развоз, Новая и Паркилла. Кроме того, есть 4 двора прихожан, рассеянных по Мольскому кирхшпилю. Всех прихожан в 1863 году считалось: дворов 135, мужеского пола 528, женского - 475, всего 1,003; по церковным актам 1873 года значится: дворов 120, мужеского пола 446, женского пола 444, всего 890. Значит в 10 лет число прихожан крестьянского сословия уменьшилось на 103 человека. За то в актах 1873 г. показано, не существовавшее в 1863 году, или пропущенное число прихожан городских сословий (вероятно владельцев и торговцев) мужеского пола 28, женского - 33.

Сообщение деревень с церковью совершенно удобное и расстояние от церкви не большое, именно - подле церкви, потом в 4-х и 8-ми верстах. Только прихожане, рассеянные в Мольском кирхшпиле, живут в 25-ти верстах от церкви, но и с ними сообщение удобное.

Прихожане Красносельской церкви не принадлежат к коренным жителям Финляндии, а суть переселенцы из России. Притом они в течении полуторых сот лет жизни в здешнем крае подвергались разнообразным переменам в своем общественном быту: были крепостными, потом стали свободными крестьянами, но под казенным управлением артиллерийского ведомства. Будучи чисто русскими крестьянами, они не могли не потерпеть каких-либо перемен в своем быту, и если сохранили коренные черты русского крестьянина, то здесь мы можем видеть стойкость русской натуры. Значит, если общественный и домашний быт Красносельских прихожан заслуживает внимания, то именно с этой стороны, т.е. чтобы видеть, на сколько финский элемент имел влияние на русского поселенца. Ближайшее, свыше тридцатилетнее обращение с крестьянами показало, что финский элемент не имел на русских поселенцев никакого влияния [Открытие финляндской железной дороги, вероятно, имело влияние на увеличение прихожан из городского сословия. Число это, конечно, с течением времени, увеличится, так как местность Красного села принадлежит к одной из красивых местностей вблизи финляндской железной дороги. Станция Перкярви отстоит от Красного села далее 15-ти верст; не то же ли видно и в описании обычаев прихожан кидельских и салминских? Усвоив только финские слова и выражения, прихожане сохранили русские обычаи].

Поселившись среди народа, чуждого по вере, национальному составу и языку, русские, как крестьянских, так и других сословий, остались преданными и отеческой вере и друним обычаям своей родины. Лютеран и все, их характеризующее, русские считали нечистым, еретическим, не подражали их обычаям, не изучали их языка, а вступать с ними в родство считали смертным грехом. Удаляясь от всего финского, лютеранского, они тем строже соблюдали русские обычаи, тем усерднее были к храму Божию, который один напоминал им родину. Эта привязанность к церкви сохранилась и доселе. Церковь прихожане посещают очень часто; только в летние месяцы некоторые отвлекаются от церкви тяжелыми полевыми работами, а молодые люди, особенно женский пол, - собиранием ягод и грибов. Привязанность к церкви выражается и в том, что между прихожанами совершенно нет раскольников.

Язык прихожан совершенно русский, напоминающий Московскую и Ярославскую губернии тем, что вместо о они произносят а, напр. Рассия вместо Россия. Финских слов или искажений в языке, напоминающих финна, у прихожан не замечается.

О занятиях красносельцев скажем следующее: когда граф Чернышев переселял своих крестьян в Финляндию, то, зная неблагоприятные качества здешней почвы, он хотел из переселенцев образовать сословие не столько земледельческое, сколько ремесленное и, потому, переводил сюда преимущественно таких крестьян, которые знали какое-нибудь ремесло. И до ныне Красносельские прихожане занимаются ремеслами: обтесывают камни, строят печи, делают глиняную посуду, занимаются штукатурной и малярной работой и уходят на заработки в Финляндию и в окрестности Петербурга. Остальная часть народонаселения занимается земледелием. Впрочем, прежде земледелие существовало здесь в больших размерах, чем теперь. Это видно из множества заросших лесом полей, бывших когда-то посевами. Вероятно, от того земледелие было в лучшем положении, что прежние владельцы не стесняли крестьян в разделке лесов и пустошей под пашни. А ныне это строго воспрещено артиллерийским начальством, которое дорожит лесом для Сестрорецкого завода.

Луговодство у крестьян также не завидное. Луга большею частию общественные и каждогодно, при снятии покоса, происходит дележ; потому сенокос затягивается часто до сентября месяца; многие луга, от небрежности крестьян, заросли лесом и потому, при самых лучших условиях погоды, крестьянин едва ли получит сена для продовольствия одной коровы и одной лошади.

Общая причина упадка хозяйства заключается в том, что все работы - общие. Одни усердны к работе, другие хотят откладывать; одни говорят, что пора начинать работу, другие утверждабт, что рано и, часто, среди споров, проходит время без всякого успеха для работы.

При этих неустройствах нынешнего крестьянского быта Красносельских прихожан, невольно вспоминается то время, когда вотчиною владел помещик Богаевский. Он построил церковь на место прежней, сгоревшей в 1789 году. До него в приходе не было ни одного грамотного. Он завел школу и платил учителю за тех, которые не в состоянии были платить. После доброго начала, положенного Богаевским, грамотность стала для крестьян необходимостию; и ныне на десять прихожан один не грамотный; даже из женского пола десятая часть грамотны. С 1804 года по настоящее время обучением занимались члены причта, сначала до 1842 года в своих квартирах, а с 1842 года в особенном доме, который выстроили крестьяне по убеждению священника Дремякого. Ученье происходит в зимние месяцы, а на лето прекращается. Впрочем, школа не может принести особенной пользы потому, что желания крестьян ограничиваются обучением грамоте, и лишь только дети начинают немного разбирать буквы и слова, родители берут в свои домы. Другое неудобство заключается в том, что нет при школе особого учителя. Причт церковный часто отлучается для исправления треб, и тогда дети остаются без всякого надзора и без занятия. Полезно было бы завести при церкви такую библиотеку, состав которой мог бы заохотить крестьян к чтению.

Заботясь об умственном развитии крестьян, помещик Богаевский обращал внимание и на их материальное благосостояние. Сознавая, что земледелие есть основа материального довольства крестьянина, он не одобрял тех крестьян, которые летом оставляли поля и уходили на заработки. Чтобы удержать крестьян дома, он предпринимал разные постройки на мызе и работы поручал крестьянам, платя за них щедрой рукою. Он же для обедневших крестьян строил дома, давал в несчастных случаях разные вспоможения, а чтобы не отвлекать крестьян от работы на их полях, он все мызенские полевые работы производил помочью. Он же, платя крестьянам за их работы деньгами, не позволял им эти деньги истрачивать, а приказывал отсылать в банк и, таким образом, у крестьян составился общественный капитал в 1,000 рублей, который и по ныне хранится в банке. Наконец, Богаевский устроил общественный хлебный магазин, от которого и до сих пор получается крестьянами дохода до 100 рублей серебром.

По смерти Богаевского, в 1825 году, красносельское имение куплено артиллерийским департаментом и, должно сознаться, приходит в состояние постепенного запущения. Великолепный мызенский дом непременно разрушился бы, если бы в последнее время не отдали его в аренду; службы при доме находящиеся, обветшали, оранжереи исчезли, самое село представляет жалкую картину полуразрушенных домов, часто даже не имеющих крыши.

Приобретая в свою собственность красносельскую вотчину, артиллерийский департамент имел в виду пользоваться березовым лесом, в здешних владениях находящимся и потому отнес эту вотчину к одному управлению с Сестрорецким оружейным заводом. Но березового, годного для ружейных прикладов, леса в здешней местности не оказалось; а приобретать лес для топлива признано было неудобным, так как этот лес находится от Сестрорецка в расстоянии 65 верст и гораздо выгоднее приобретать дрова из Петербурга, или из других более близких к Сестрорецку дач. Посему красносельский лес не приносит никакой пользы оружейному заводу. Между тем лес охраняется надежною стражею, и крестьянам выдают из него дрова с большою расчетливостию. А о том, чтобы заводить поля и луга на полянах, поросших кустарником, уже и думать нечего. Получение бревен для построек или для починок, сопряжено, для крестьянина, с огромными затруднениями и расходами. Да и отпуск бревен не каждогодно разрешается. Нужно заметить еще и то, что по естественному закону, народонаселение так или иначе, увеличивается, места, прежде пустые, населяются: для новых поселенцев нужны поля, луга, огороды и домы. Но стеснения от казенного начальства, постепенно отягощая крестьян и разных землевладельцев, или приводят их к разорению или заставляют покидать сторону. И вот на наших глазах, многие крестьяне, удалившись в Финляндию, купили себе земли или записались в Биргеры (т.е. купцы-мещане). Те же, которые по необходимости остались приписанными к Красному селу, пошли на заработки к соседним землевладельцам, или в Петербург. На заработки пошли все мужчины и женщины, даже молодые люди 14-ти или 15-ти лет. Мальчики и девочки живя в услужении, уже сами приобретают средства на свою одежду и прокормление. Но так как житье в чужих домах, особенно же в столице, развивает стремление к суетности и прихотливой роскоши, то и заработки не улучшают быта крестьян. Хозяйство их падает, и недоимки общественных податей с трудом уплачиваются.

Переходя от общественного быта к религиозному и нравственному состоянию красносельских прихожан, мы должны повторить то, что мы заметили прежде, именно - что прихожане, не смотря на давнее житье в Финляндии, среди лютеран, сохранили и уважение к уставам церкви и усердие в соблюдении разных обычаев, завещанных предками.

Посещая храм Божий по воскресным дням, прихожане особенно усердны к соблюдению дванадесятых праздников, преимущественно же Рождества и Воскресения Христова. На эти праздники многие из крестьян, живущие вне селения на работе или в услужении, приходят домой и проводят время в деревенских увеселениях.

Из прочих праздников особенно уважаются: праздник Преполовения и день св. великомученика Георгия. В день Преполовения совершается крестный ход вокруг Красного села. Во время шествия поется пасхальный канон; в поле, где намерены сеять рожь, после евангелия читается молитва над сеянием; потом освящается вода, священник благословляет народ хлебом-солью. По возвращении в храм крестьяне целуют крест и окропляются св. водою.

В праздник великомученика Георгия собираются в церковь почти все домохозяева. После вечерни выносят в ограду хоругви, иконы и совершается молебен св. Георгию и священномученнику Власию; после молебна скот окропляется св. водою. Так как с этого дня прихожане начинают расходиться на заработки, то после вечерни, бывает мирская сходка. Здесь избирают пастуха для общественного пастбища, делают раскладку повинностей, поверяют отчет смотрителя магазина и рассуждают о других делах, касающихся сельского быта.

Мирские сходки бывают и в другое время года, как по чрезвычайным каким-либо обстоятельствам, так и по вопросам, предлагаемым местною полициею от лица высшего начальства. О дне сходки объявляется в три предыдущие воскресенья и, тут же, изъясняется самый предмет, по поводу которого должна состояться сходка. Дело на сходке ведет местный священник, в присутствии коронного ленсманна. Составленная, таким образом, сходка представляет нечто в роде волостного суда. Здесь все домохозяева имеют одинаковое право голоса, но решающее значение имеет, конечно, голос большинства. Впрочем решение сходки не есть окончательное, тем более не есть безапелляционное. Записанное в протокол и утвержденное подписью коронного ленсмана, священника и членов сходки, решение посылается на утверждение к губернатору и только уже им утвержденное получает законную силу. Что касается до аппелляций на приговоры мирской сходки, то аппелляции на нее подаются в герардский суд.

Для отправления общественных дел, каждогодно, в первых числах сентября, избирается обществом мирской десятский из людей, по общему мнению, благонадежных. Он есть доверенное от общества лицо в герардском (уездном) суде; он назначает крестьян для провоза военных и гражданских чинов, разводит по крестьянам военные команды, следит за исправностью изгородей, делит покосы на участки, собирает повинности и взыскивает недоимки. За отправлние своих обязанностей десятский получает жалованья 25 руб. сер. в год; мирские повинности, простирающиеся от рубля до полутора рублей с каждого тягла, частию отсылаются в высшую правительственную инстанцию, частию остаются в общине и идут на разные уплаты по общим потребностям; например на жалованье десятскому, церковным сторожам, церковному старосте и просвирне. Кроме денежной повинности крестьяне вносят и зерновой хлеб, особенно рожь. Она идет на жалованье судье, невдеманам (или лаудамейстам, т.е. членам суда) и полицейским служителям [Далее, в подлинной рукописи, подробно описаны жилища, наряды и пища красносельских прихожан, но мы сочли нужным опустить это, так как тут нет ничего, отличающего жителей здешней местности от великороссиян. Обычаи же при кристинах, свадьбах и пр. хотя также не имеют здесь резких отличий от обычаев великороссиян, но мы не опускаем этого отдела, как по абсолютной его важности, так и для того, чтобы читатели могли сравнить их с обычаями, указанными при описании других финляндских приходов, особенно Кидельского и Тивральского].

Об обычаях при родинах заметим следующее: лишь только женщина начнет чувствовать приближение родов, ее отводят в баню, натопленную как можно жарче. Здесь она остается несколько дней. Когда совершилось разрешение от бремени, в баню приглашают священника для прочтения молитв родильнице и наречения имени младенцу. Родившегося младенца стараются окрестить или в самый день рождения, или в ближайший праздничный или воскресный день. В баню же собираются родственники и соседи; здесь их угощают водкой и кофе, а они, поздравляя родителей, приносят им в гостинец или пирог, или другой подарок. После крещения, в ближайший праздник, бабка приносит младенца в церковь, для приобщения его св. таин.

Забота о воспитании и прокормлении детей предоставляется исключительно матери. Отец в это дело не вмешивается вовсе. Если дети здоровы, то и заботы материнские о них весьма незначительны. В случае болезни детей, мать считает обязанностию пригласить чухонку. Так как чухны здесь считаются колдунами и есть верование, что у чухон найдутся лекарства против всех болезней, то не обходятся без чухон и наши православные крестьяне. Все лечение, совершаемое ими, ограничивается тем, что больного поят разными настойками или декоктами, а чаще всего парят в бане и трут мазями. Так как все эти приемы лечения сопровождаются шептаньем непонятных слов, то врачующую силу крестьяне видят не в лекарствах собственно, а именно в этих нашептываниях.

Дети с 10-ти или 12-ти лет становятся уже помощниками родителей. Девочка помогает матери в домашних работах, учится шить, прясть, готовить кушанье; мальчик приготовляет колья для изгороди, свертывает тонкие прутья для увязи, боронит вспаханную полосу, пригоняет лошадь из изхожи утром, и отводит ее на исхожу вечером; в зимнее время помогает отцу в работах у горна, приготовляет для горшков глину, мажет дегтем посуду и пересыпает оную свинцом. Родители несостоятельные часто отдают детей этого возраста в услужение, для легких услуг по хозяйству или при детях. Мальчики поступают на известное число лет к мастерам, чтобы выучиться ремеслу кровельному, малярному и проч. Девочек чаще всего берут в няньки при детях и шведы охотно принимают здешних девочек в эту должность, чтобы, при их помощи, научить детей своих говорить по-русски.

Дети, достигшие 16-ти или 18-ти лет выходят уже из постоянной опеки родителей. Родители наблюдают только за действиями детей в отношении к работам или хозяйству и, внимательно замечая их недостатки, стараются научить их тому, что нужно для мастерства или сельских работ. Но нравственное развитие детей и качество их поведения - дело для родителей почти всегда постороннее. Парни с шестнадцати лет, до времени женитьбы, составляет как бы особое сословие с правами самостоятельными. Парень имеет право и обязанность приобретать работой собственные деньги и, по произволу, не давая никому отчета, тратить их на окруту (на одежду и обувь), на разные складчины, на подарки друзьям и подругам, на принадлежности своего домашнего обихода. Парень свободно входит в чужие дома, как лицо самостоятельное, особенно туда, где есть девицы, он участвует в вечеринках и на беседах, с другими парнями участвует в складчинах для увеселительных собраний и проч. В этом же периоде происходит знакомство молодых парней с девицами и когда парень сойдется с девицею, он становится ее защитником от соблазнов и насмешек других парней. Такою же самостоятельностью пользуются и девицы.

Поприщем сближения молодых людей служат, обыкновенно, народные гулянья, бывающие как летом, так и зимой.

По воскресным дням сходятся молодые люди, каждый в своей деревне и проводят время в хороводах, плясках и песнях. В промежутках парни угощают девиц пряниками, орехами, леденцами, а девицы угощают парней издельями своей стряпни - пирогами, ватрушками, яичницей и проч.

В Пасху, в Троицу и в день Тихвинской Божией Матери сходятся молодые люди со всего прихода в Красное Село. К Троицыну дню приходят на общественное гулянье и те молодые люди, которые находятся где-либо на стороне в услужении, или на заработках. Тогда пестрота нарядов, шум и веселье увеличивается, потому что гости приносят с собою и больше денег и больше подарков. В Троицын день, после хоровода, молодые люди идут толпою за село, вырубают березку и, когда девицы украсят березку венками, платками и лентами, тогда вокруг нее возобновляются хороводы; потом с песнями носят березку по селу и наконец бросают ее в реку. На другой день происходит другое гулянье. Девушки составляют складчину, на которую каждая обязана принести что-либо по своим средствам, напр. масла, яиц, муки и т.п. Потом они, общими силами, приготовляют яичницу, пироги и проч. и угощают парней, а те угощают девиц сластями [В подлинной рукописи этому гулянью дано особое народное название, но к сожалению, мы не могли разобрать его; что-то в роде "Кулисться" или "Кумиться"].

Осенью и зимой устрояются посиделки или вечерние собрания. По окончании полевых работ, когда все обмолотят свой хлеб, хозяйки вычистят лен, а молодые люди возвратятся с своих заработков, тогда устрояются посиделки в тех избах, которые представляют более удобства и простора. Собраний не бывает накануне воскресных и праздничных дней. Сюда девицы приходят с прялками, а парни с гармониками, с вновь выученными песнями или с рассказами о своих похождениях. Досыта наговорившись и натешившись шутками и песнями, расходятся по домам.

В святки устрояются особые гульбища, известные под именем игрищ. В первый день праздника Рождества, парни делают складчину, и выбранный, из среды их самих, староста, нанимает, на общие деньги, особую просторную избу у какого-нибудь не зажиточного крестьянина, нуждающегося в пособии. Староста приобретает средства на то, чтобы в нанятой избе было светло; он же наблюдает, чтобы, во время игрища, был порядок и чтобы девицы не оставались без угощений. На другой день, к вечеру, молодые люди наряжаются и маскируются, ходят в этом виде по домам и проводят время в плясках, всячески стараясь быть неузнанными. Наконец, все собираются в нарочно приготовленную избу и здесь продолжается веселье. Кроме парней и девиц, в игрищах принимают участие и пожилые люди, как мужчины, так и женщины. Впрочем, которые по старше, те остаются только зрителями и, разве от излишнего употребления вина, пускаются плясать и петь песни. Игрища повторяются каждый вечер, то в том, то в другом доме, и продолжаются далеко за полночь. Оканчиваются они накануне крещенского сочельника. В сочельник моют полы, не мытые во все святки, и чтобы освятить дома, оскверненные игрищами, хозяева ставят мелом кресты над дверями, над окнами и пр.

Общий всем северным народам России праздник, накануне Ивана Купалы, справляется и в Красном Селе, с теми же обрядами, как и в других окрестностях.

Святочные увеселения имеют для здешних крестьян то значение, что они, сближая молодых людей, служат преддверием свадеб. Сваха избирается из пожилых родственниц жениха и, отправившись к родителям невесты, заявляет о желании породниться. Так как молодые люди уже дали друг другу согласие на женитьбу, о чем знают и их родители, то свахе объявляют, что можно приходить сватать. Если же между молодыми людьми согласия не было, или родителям об этом неизвестно, то согласие свахе дают после долгих распросов и отнекиваний. В назначенный для формального сватовства день, обыкновенно вечером, родители и ближайшие родственники жениха, с водкой, и пирогом и др. закусками, приходят в дом невесты и здесь, после речей о расходах на свадьбу, назначают день ее и потом, помолившись, родители жениха угощают невесту и ее родителей и родственников. О приданом речи не бывает, так как предполагается, что невеста имеет и постель, и подушки, и одеяло и нарядов в достаточном количестве. На другой день, отец жениха объявляет о начатом деле священнику и просит сделать окличку. В день первой оклички девицы приходят к невесте и поют ей свадебные песни, а она сидит в переднем углу под иконами, оплакивает свое девство, прощается с подругами и угощает их лакомствами, которые, большею частию, доставляет жених. Это повторяется до дня свадьбы.

Свадьбы совершаются всегда в воскресенье после обедни. В пятницу, пред днем венчания, старший из родственников жениха, напр. дядя или зять, и с ним еще другой родственник, взяв пирог, водку и пиво, едет в дом невесты за ширинкою; телега и лошади украшаются колокольчиками и бубенчиками. Родители невесты выбегают на встречу, а гости, вошед в избу и помолившись, отдают поклоны от жениха невесте и ее родителям и о причине своего прихода объявляют в таком роде: "Жених желает знать: умеет ли его невеста прясть, шить и вести хозяйство?" Невеста, снова в чулане, оплакивает свое девство. Родители, в ответ на вопрос жениха, выносят от невесты пирог, а на пироге - полотенце и рубашку для жениха; получив подарок, сваты потчуют водкой родителей невесты и всю собравшуюся кампанию и, с пожеланиями счастливого пути, с поручением - кланяться низко от невесты жениху и его родителям, отправляются обратно.

На другой день, т.е. в субботу, едва начинает смеркаться, все подруги невесты собираются к ней в дом на девичник. Собравшиеся девушки, прежде всего, ведут невесту в баню с песнями и плясками. По возвращении из бани, невесту наряжают и расплетают ей косу, а она, с воем и слезами, оплакивает последние часы своего девичества и, наконец, просит родителей благословить ее к венцу. Отец, взяв приготовленную икону и хлеб, благословляет дочь; за ним благословляет и мать. По окончании благословения отец сажает невесту в переднйи угол, за стол, на разостланную шубу, вывороченную мехом вверх, а мать покрывает невесту фатою (покрывалом). Когда невеста усядется, одна из старших родственниц рассаживает за стол подруг невесты, родственниц по степени родства, а остальных по возрасту. Пред каждой девушкой полагается ломоть хлеба и ложка и ставятся пироги. Заняв свои места, девушки начинают петь подвенечные песни. В это время собираются званные гости, родственники невесты. Каждый гость приходит с своим хлебом и, вошед в избу, благословляет им невесту, а потом дарит ее, по своим средствам, деньгами. Чрез два часа после того, как соберутся гости, приезжают в дом сваты от жениха с тою же церемониею, как и накануне. Их приветливо встречают и просят откушать хлеба-соли. Сваты садятся за стол, за которым сидит невеста; их потчуют водкою и пивом, а девушки поют в честь сватов песни, за что сваты дают им разные подарки. Когда раздадут подарки подругам невесты, невеста дарит сватов платками и с ними посылает платок жениху, и при этом еще пирог. Платок бывает непременно шелковый. Сваты, получив от невесты подарки, благодарят ее и удаляются, чтобы возвратиться в дом жениха. Подобное же собрание бывает и в доме жениха. Сюда вечером собираются парни, провожают жениха в баню с песнями и ружейною пальбою. По приходе из бани жених садится за стол и приходящие родственники благословляют его хлебом и, также дают в подарок деньги. Когда возвратятся сваты от невесты, парни отправляются к невесте. Здесь каждому из них девицы поют песни, а они отдаривают девиц. Песни поются и в честь остальных родственников и в честь каждого гостя особо. Когда всем пропелись песни, тогда девушки ужинают и остаются ночевать в доме невесты.

На другой день, т.е. в воскресенье, жених собирает поезд для отправления к венцу. Приготовляются особые сани, или телега, непременно с кибиткою. В назначенное время поезд отправляется за невестою. Впереди едут сваты, за ними - жених, а за женихом едет сваха в том экипаже, который назначен для невесты. Когда поезжане подъедут к воротам дома невесты, ворота запираются извнутри. Поезжане стучатся в ворота и на вопрос: кто они такие и за чем приехали? отвечают, что приехали купцы за товаром. После разных остроумных фраз и прибауток начинается шутливый торг, который большею частию, ведется братом невесты. Когда сторгуются за известную цену, ворота отворяются и поезжане входят в дом. В это время невеста сидит за столом, как и накануне, под покрывалом, а подле нее сидят ее подруги. Сват или дружка подводят жениха к невесте и сажают его рядом с нею, после чего поезжан потчуют водкою и пивом. После легкого угощения родители невесты благословляют жениха и невесту иконою и хлебом, каждый порознь. После благословения отправляют невесту с женихом в церковь, а гости невесты остаются дома; с невестою едет только одна из старших родственниц. Жених и невеста едут в церковь отдельно, каждый в своем экипаже. По приезде жениха и невесты в церковь, сваты отправляются в дом невесты и извещают родителей о благополучном прибытии молодых в храм, причем их опять потчуют водкой. По окончении венчания молодые прикладываются к святым иконам с земными поклонами. По выходе из церкви молодой обязан посадить свою молодую в сани или телегу, и опять жених едет отдельно от своей молодой. Сваты опять отправляются в дом невесты и извещают о благополучном совершении таинства брака. Поезжане едут в дом жениха в том же порядке, в каком ехали в церковь. На дворе встречают молодых родители жениха с иконою и хлебом и здесь же на дворе благословляют. После родителей благословляют молодых крестный отец и крестная мать жениха. По приходе в дом, сват сажает молодых за приготовленный стол, также на шубу шерстью вверх; за молодыми садятся все поезжане и гости; молодым дается одна ложка, и они, в то время когда другие обедают, ничего не едят. По окончании обеда молодых отводят в клеть и там кормит их сваха; в клети они остаются до вечера. Чрез несколько времени сваты отправляются в дом невесты и приглашают родителей ее и всех гостей к жениху. Уже в сумерках родители невесты, положив в коробку приданое молодой, отправляются со всеми гостями в дом молодых. Коробку с приданым также везут с собою. Поезд сопровождается пением подгулявших гостей. Молодые встречают гостей на дворе и с земными поклонами благодарят отца и мать и потчуют как их самих, так и всех приехавших гостей, водкой и пивом. Вошедши в дом, гости садятся за ужин, при чем молодой, пред всякой переменой блюда, потчует гостей водкой, а молодая - пивом. Гости пируют и веселятся далеко за полночь; наконец, родственники молодой отправляются в дом ее родителей.

На другой день, поутру, молодой с дружкою или сватом, отправляется к теще на блины и здесь тестя и тещу, а равно и всех гостей, приглашает к себе на обед. Когда гости соберутся, молодую заставляют мести избу и когда она метет, каждый, желая подтрунить над нею, старается побольше сорить, чтобы молодой было побольше труда. Жених, находящийся тут же, кроме сору бросает на пол и деньги.

Когда молодая довольно поработала с метлою или веником, гости садятся за завтрак. После завтрака молодые подходят к своему отцу и матери, молодой - с водкой, а молодая - с подарками. Кланяясь родителям в ноги, молодые просят принять их дары и не гнушаться ими; ту же честь оказывают и другим, более почетным гостям. Принимая подарки гости отдаривают их деньгами. Подарки молодой состоят, преимущественно, из платков. Гости взяв подарки, надевают их - мужчины на шею, женщины на голову и в этом наряде идут гулять по деревне и всякого встречающегося угощают водкой или пивом. Во время прогулки дело не обходится без песен и шуток. По возвращении с прогулки время приближается к обеду и так как у православных есть обычай пред обедом умывать руки, то молодых посылают за водою и тут, опять с целию - заставить больше поработать, нарочно мешают им и разивают воду по дороге, так что молодые сходят с ушатом по нескольку раз. Обед продолжается долго и после него все разъезжаются по домам.

На третий день молодых ведут в баню и потом опять приглашают родственников. В первый воскресный или праздничный день бывают отводины свадьбы. Накануне назначенного дня молодые, вечером, отправляются к тестю, где и ночуют. На другой день, после литургии, все пировавшие на свадьбе гости приглашаются к сытному и продолжительному обеду. После обеда начинается пляска и песни, а потом гостей развозят по домам. Этим оканчиваются все свадебные обряды.

Относительно умирающих и умерших соблюдается следующее. После того как испытаны все простонародные лечения - теренье в бане, паренье, кровопускание, когда не помогли ни гаданья, ни нашептывания чухонок, только тогда обращаются к священнику, или к другому лицу, за которым упрочено мнение как об умеющем лечить. К докторам крестьяне обращаются редко, частию по отдаленности мест их жительства, частию по недоверию к ним, на что крестьяне имеют отчасти свои основания, ибо медицинское лечение не всегда помогает крестьянам, как потому, что доктора прописывают лекарства заочно, так и потому, что сами крестьяне не всегда соблюдают те правила диэты, какие необходимы для успешного действия лекарств.

Умершего обмывают и кладут вдоль продольной лавки избы, под иконы головую, а ногами к дверям. Мужчину кладут в одной рубашке, женщину в сарафане и непременно в той одежде, какую умерший носил в праздник. Панихиды, лития и вынос тела сопровождаются плачем и причитаниями, которые прекращаются после того, как пройдут по деревне, и возобновляются по окончании отпевания. Поминовение умерших совершается в 9-й, 20-й и 40-й дни по смерти, а иными в полгода и в год смерти. После заупокойной литургии, в поминальный день, приглашается в дом причт церковный и родственники. Здесь пред обедом служится лития, а пред киселем возглашается "вечная память". После обеда совершается так называемая "отходная". Но стол ставят ведро квасу, также - поднос со стаканами и рюмками; один из распорядителей наполняет стаканы квасом, а рюмки водкою и когда все присутствующие пьют, причт поет зряще мя безгласна... и "Со святыми упокой"... Этим обрядом поминовение оканчивается.

В приходе приписных церквей и часовен не имеется; кладбище одно, при церкви.

Описание составлял Красносельской Сретенской церкви, что в Финляндии, священник
Николай Флоровский.

1. В приведенном описании речь идет о второй красносельской церкви, сгоревшей в 1894 году. В 1895-1898 годах на смену ей была построена новая каменная церковь, разрушенная уже во время Зминей войны.